К проекту «Семейные истории» присоединился новый автор — Наталья Исакова. Мне очень нравится наша с Наташей история знакомства: сначала мы вместе учились на одних журналистких курсах и я, затаив дыхание, читала ее выпускную работу (об этом тексте мы вам тоже скоро расскажем). После Наташа пришла ко мне на интервью, и слушая ее рассказ, я поняла, что очень хочу работать вместе. Наташа уже подготовила несколько историй в рамках нашего проекта, и теперь я официально приглашаю всех желающих к ней на интервью.
Чтобы вы познакомились поближе, я попросила ее ответить на несколько вопросов.
Где ты училась и работала? Как этот опыт сейчас помогает тебе писать “семейные истории”?
В 2007 году, сразу после школы, я поступила во ВГИК по специальности «режиссёр игрового фильма». Наш мастер сформулировал задачу курса так: «Я учу вас рассказывать истории. Это основа всего. Если вы не знаете, о чем ваша история, вас ничего не спасёт».
И мы практиковались. Ставили этюды на сцене и сами играли в них, писали сценарии, снимали, монтировали; изучали чужие истории, разбирая по кирпичику – как это сделано и почему работает, как кирпичики складываются в целое, подчиняясь замыслу автора.
Незадолго до окончания института, весной 2012 года, меня приняли на работу в Первый московский хоспис. До этого я год регулярно приходила туда волонтёром, и когда мне предложили место в штате, обрадовалась – хоспис и его людей я успела полюбить и хотела узнать, как он устроен изнутри. Кроме того, режиссёру необходим жизненный опыт, которого мне ощутимо не хватало, и я надеялась таким способом его приобрести.
Хоспис оказался сгустком высококонцентрированной жизни. Тяжёлая болезнь –одна из ситуаций, в которых люди существуют на пределе своих возможностей и той подлинности, на которую способны. Здесь ты понимаешь, что общие жизненные закономерности существуют, но конкретную судьбу определяют нюансы, а каждый человек в основном представляет собой исключение из правил. Одним словом, я почувствовала, что хочу быть не рассказчиком, а участником, и погрузилась в процесс.
Начинала я младшей медсестрой, позднее стала медицинским регистратором. Сотрудник хосписа пропускает через себя сотни людских историй: чтобы ты мог помочь пациенту и его близким, необходимо, чтобы тебе поверили, а доверие начинается с твоего умения внимательно смотреть и слушать. Я помню множество сюжетов, очень дорожу своими воспоминаниями, но, хотя режиссёр во мне никогда не переставал обдумывать, какой фильм можно было бы снять обо всём этом, никогда их не записывала. Как говорится в одной из заповедей хосписа, мы – только попутчики на этом этапе жизни пациента. И я думаю, что, если он или его близкий открылся тебе в такой момент, его рассказы должны умереть вместе с тобой.
В сущности, можно сказать, что “семейные истории” мне помогает писать весь мой предыдущий опыт, потому что на протяжении последних тринадцати лет я в том или ином виде постоянно имела дело с историями о людях.
Почему ты согласилась стать автором «семейных историй»? Чем тебя привлек проект?
В эпоху, когда на протяжении одной человеческой жизни всё вокруг может измениться до неузнаваемости, и не единожды, а представителям разных поколений иногда приходится разговаривать друг с другом чуть ли не со словарём в руках, чей-то рассказ о себе – как письмо в бутылке или послание инопланетной цивилизации. Мы делаем материал, который заживёт самостоятельной жизнью – может быть, станет чьей-то семейной реликвией, может, поплывёт по волнам времени, а кто и когда его прочитает – нам узнать не дано. Подготовка статьи – это и маленькое приключение, в котором вместе участвуют члены семьи, и ещё один повод для них лучше узнать и понять друг друга, и, наконец, необычный и щедрый знак внимания. Мне по душе такая идея.
Ещё одна причина – я, увы, неоднократно видела, как люди сожалели, что не расспрашивали близких об их биографии; слушали одни и те же рассказы вполуха, потому что казалось, что уже знают их наизусть, а теперь выясняется, что подробности стёрлись из памяти, последовательность событий забылась; собирались поговорить, записать, посмотреть вместе старые фотографии, чтобы узнать, кто на них изображён – но всё казалось недосуг, а теперь стало поздно. Многим из нас важно знать историю своей семьи, но сбор информации и её систематизация требуют времени, которого вечно не хватает и о запасах которого у нас зачастую излишне оптимистичное представление. Мы можем помочь людям сохранить для себя кусочек своей истории и дать любимому человеку почувствовать, что он важен и интересен, что близкие хотят сберечь его голос и память о нём.
Лично для меня – это возможность синтезировать опыт творческой работы и работы с людьми в наиболее близкой мне форме, работать в комфортном темпе.
Что для тебя самое сложное в этой работе? А самое приятное или лёгкое?
Сложнее всего – начать писать. Потому что ты с материалом один на один, у тебя нет перед глазами «камертона» – твоего героя. Первое время нужны сознательные усилия, чтобы настроиться на нужную волну, поймать ритм его речи, характерное построение фраз, логику мысли. И сделать это надо настолько, чтобы «словесный портрет» человека вышел узнаваемым, но не настолько, чтобы заиграться – иначе начинаешь идентифицировать себя с героем и перестаёшь быть рассказчиком. Становится трудно отделить важное от второстепенного, драматургия расползается.
Войти в нужное состояние не всегда удаётся с первого раза. Но когда наконец получилось – работа идёт легко.
Мне очень нравится работать с иллюстрациями к интервью – с фото, предоставленными заказчиком или сделанными во время беседы. Они не просто дублируют сказанное, они задают разговору дополнительный контекст и служат «воздухом», источником важных деталей и дополнительных ассоциаций. А если готовое интервью оформляется в книгу, они служат самостоятельным элементом композиции, которая в итоге влияет на восприятие читателей. Верстка такой книги – отдельная радость.
С какими героями тебе было бы интересно поработать? Каких заказов ещё не было, но тебе бы хотелось?
Мне чрезвычайно интересен дочерний формат «Семейных историй» – «Разговоры о важном». В этом направлении, мне кажется, можно бесконечно «пробовать на вкус» разнообразие мира. Ты, как автор, получаешь шанс в процессе разговора увидеть тобой же заданную тему в самых неожиданных ракурсах и узнать о таких сторонах жизни, прицельно интересоваться которыми тебе бы в иных обстоятельствах и в голову не пришло. А для собеседника ты выступаешь заинтересованным и непредубеждённым слушателем, перед которым он может быть самим собой и свободно высказываться о том, что его волнует. В итоге такой тандем может породить, думаю, совершенно неожиданные результаты.
Ещё хотелось бы попробовать сделать групповое интервью: например, записать рассказы нескольких членов семьи о важном семейном событии, участниками или свидетелями которого они были, по отдельности. А когда все фрагменты будут готовы – дать участникам ознакомиться с версиями остальных и устроить общую встречу, чтобы сложить кусочки воспоминаний в общий паззл.
Также я бы попробовала записывать воспоминания людей об их любимых, которых уже нет. Я знаю, как важно бывает поговорить с кем-то об ушедшем близком столько, сколько понадобится, зная, что тебя не будут отвлекать и пытаться утешить. Как боишься забыть его – но память живёт по своим законам, со временем образ умершего тускнеет, а ты делаешься как бы заложником этих воспоминаний и не можешь отпустить. Если же воспоминания собрать и зафиксировать – возможно, у человека будет больше сил на то, чтобы переживать горе.