«Сажусь и думаю, для чего я прожил. А ответа нет»

История Алексея Алексеевича Касьянова

  У порога дома меня и фотографа Дашу встречает большой строгий мужчина с собакой. Коротко здоровается, недоверчиво осматривает нас с головы до ног, потом поворачивается к собаке и абсолютно серьезным тоном говорит ей: «Одну можешь съесть».

Только через несколько часов, уже во время интервью, я понимаю, что несмотря на свою непростую жизнь Алексей Алексеевич  — добряк, шутник. И философ. 

Он вырос в Казахстане, в поселке Ерейментау. Средний ребенок в большой многодетной семье — шесть братьев и сестер. После армии работал на железной дороге и из рядового рабочего вырос до начальника цеха, старшего диспетчера и ведущего инженера. Сейчас вместе с женой они живут в Дмитрове — переехали поближе к Москве, чтобы каждые выходные встречаться с сыном и дочкой, помогать растить внуков. Последние три года Алексей Алексеевич на пенсии — он занимается хозяйством, держит кроликов, куриц, гусей, но недавно всё-таки устроился работать.

Алексей Алексеевич — отличный рассказчик. Начинает говорить и как будто включает хорошее кино — с приключениями, войной, драмой, любовью и открытым финалом.

То, о чем мой папа не любил рассказывать

Мой папа в семь лет остался сиротой. У них была большая многодетная семья — свой дом в поселке Кантемировка, под Воронежем. В 1924 году расстреляли его отца, еще через год умерла мама. Братья и сестры один за другим тоже куда-то исчезли.

В их деревенском доме остались жить только два ребенка — отец и его тетка, которая всего на два года старше. Летом его брали пасти телят — каждый день кто-то из местных жителей собирал сумку с едой. Зимой стало совсем голодно. Однажды он забрался в чей-то сарай и залез в копну сена, чтобы погреться. Смотрит, а там колбасу домашнюю развесили. Первую зиму так и протянул.

Потом совсем нечего стало есть — пришел жить к деревенской тетке Гарпине. Она со своей работы натаскала мертвую конину и ела ее, а отец не смог и заболел. Он уже две недели лежал без еды и говорить не мог, когда к тетке попросились жить какие-то ребята, за харчи. Увидели больного отца и спрашивают:

— Кто такой?
— Сиротка лежит, умирает.
— Это наш человек, мы его заберем.

Стали откармливать отца. Дали ему сначала маленький кусочек сала — он пососал его и говорит, что не хочет больше. А потом чувствует, как тепло по всему телу расходится и силы появляются. Поспит, проснется, а ему те люди снова кусочек. Потом хлеба начал к салу просить, а через неделю встал на ноги.

Те люди обрадовались и говорят: «Вот тебе хлеб, сало, нож. Ешь, когда захочешь, набирайся сил. А потом пойдем на базар воровать».

Стал ходить с этой бандой — их там много оказалось. Кто чем занят. Отец тоже воровал  — украдет брюки в одном месте, продаст в другом. А однажды к нему мужик подошел, из Ленинграда. Увидел, что отец сообразительный и крепкий, позвал с собой на торфяные разработки. Он научил отца считать, писать, кубометры высчитывать. Однажды говорит: «Я уезжаю сегодня, если хочешь, прибегай».

В тот день на базаре одного воришку до смерти забили. Отец посмотрел на это и побежал к тому мужику. Так он выскочил из этой банды. Он про тот период не любил рассказывать, редко чем-то делился, но я на всю жизнь запомнил.

---

Мой новый проект «Семейные истории» 

Пишу статьи для семейного архива — о вас и ваших близких.

[su_button url=»https://garafieva.ru/semejnye-istorii/» target=»blank» style=»soft» size=»6″]Узнать подробности[/su_button]

---

После войны

В 46-м отец вернулся с войны, женился и переехал с семьей в Казахстан. Там сначала работал кочегаром, потом в машинисты пошел и 44 года проработал железнодорожником.

Мама моя работала учителем какое-то время, а потом тоже устроилась на железную дорогу телеграфистом. Она была взрывная, спуску не давала. Если что-то случалось, в доме первым делом доставалось пацанам — как шлепнет мокрым полотенцем.

Но обиды на родителей никогда не было. Они любили нас и душой никогда не кривили — говорили как есть обо всем.

Отец был строгий, неразговорчивый. Я их обоих уважал, но к нему особенное было отношение. Я всегда чувствовал, что он и в огонь, и воду ради нас пойдет. Много работал, содержал большую семью, не пропивал деньги, как другие, никогда не поднимал на нас руку. Дома вел себя очень достойно — мне было с кого брать пример.

Мы жили нормально. Не то, чтобы идеальная семья, но братья и сестры друг с другом не ругались. И вот уже по шестьдесят-семьдесят лет нам, а мы поддерживаем хорошие отношения.

После войны в Казахстан посылали всех: бандитов, политзаключенных, немцев, евреев, поляков, татар. Ты идешь по деревне, смотришь на дом и сразу понимаешь, кто в нем живет. У немцев обычно добротный, у бандитов и лентяев дом-заваленец стоит. У всех была возможность разводить огород, держать скотину.

Если ты хотел кушать, всегда мог себя прокормить. В нашей семье у каждого ребенка были свои обязанности.

Я должен был пригнать скотину домой, накормить, напоить и убрать в стойле, огород полить. Сестры в доме прибирались, кушать варили, за младшими приглядывали. Да мы все друг друга растили: мама уходила на работу и меня-школьника оставляла с двухлетней сестренкой. Я ее как только не усыплял, а потом возьму и подую ей в глаза, и она сразу засыпает. Или завяжу ей глаза и она тоже быстро уснет. Припоминает мне теперь это. Говорит, что до сих пор темноты боится. Так и жили.

Ангел-хранитель

Более старших родственников я не знаю. Дедушка по материнской линии умер в 1945-м, ему было семьдесят пять лет. Бабушка  — в 1954 году, дожила до восьмидесяти. И стала моим ангелом-хранителем.

Мы тогда только переехали в Ерейментау, завели хозяйство, корову. И однажды вечером корова не вернулась. Баба Маша болела, почти не вставала. Маме нужно было искать корову и она попросила бабушку: «Присмотри за детьми». Дома  — я годовалый и две сестры трех-четырех лет.

Когда мама вернулась, застала такую картину  — бабушка лежит мертвая, а я ползаю по ней.

С тех пор баба Маша за мною присматривает  — выполняет обещание перед мамой. В каких только передрягах я не бывал. Но чудом выживал, потому что она меня охраняла.

На минуту мне кажется, что Алексей Алексеевич шутит про ангела-хранителя. Как-то не верится в его сентиментальность. Но в глазах у него слезы.

Смышленый парень

В школе я в основном на тройки учился. Я был очень смышленый парень и способный, но уроки никогда  не делал. Если бы кто-то занимался со мной… Но тогда не было времени совсем.

Десять классов закончил нормально. Физику любил и химию особенно. По ней у нас был хороший преподаватель. Я до сих пор внучке могу помочь: валентность расставлю, любую формулу составлю, скажу, что в осадок выпадет.

После школы поступил в военное училище в Благовещенске, уехал на Дальний Восток. Но через  три месяца меня отчислили за драку. Вернулся домой, выучился на помощника машиниста, а через месяц мне исполнилось восемнадцать лет и я ушел в армию.

Тогда ни у кого мыслей не возникало, чтобы откосить. Если ты в армии не служил, на тебя даже девчонки внимания не обращали.

Я служил в Архангельске. Поскольку был железнодорожником, попал в спецвойска —  сейчас они называются «космические». Было сложно, и дедовщина была, но нас не унижали.

Армейская порка

Меня пороли за все время службы четыре раза, и каждый раз за дело. Я был борзый и наряды получал через день. Все спать идут, а я полы мыть. Не помнил, как засыпал в такие дни. А когда подъем объявляли, шел умываться и думал: «Почему я девчонкой не родился?»

Однажды пошли в караул. Мы служили в тайге, до ближайшей деревни километров двадцать пять, места такие дикие  — то зэки забредают сбежавшие, то медведи.

И порядок такой: два часа стоишь, два часа обходишь территорию, два отдыхаешь. Меня отправили отдыхать, а я уснул. Пришел начальник, кричит: «А если бы тебя убили?»

Пороли, конечно, от души, у меня даже кровь в голову ударила. Отпустили, я бушлат взял и пошел в тайгу. Злость такая, что всех перестрелять хочется. А потом думаю, я же сам виноват. 

Армия для меня стала хорошей школой. Я и своих внуков с удовольствием на службу отправлю.

Страшилки, что сегодня рассказывают, — для маменькиных сынков. Люди и в тюрьму сейчас по ошибке попадают  — ничего, приспосабливаются. Как себя будешь вести, то и получишь. 

Я всю жизнь жалел, что с военным училищем так получилось, поэтому стал железнодорожником, чтобы поближе к военным. Получил на службе звание «старший полковник», четыре звезды. Это армия так повлияла на характер.

«Галя, это ты, что ли?»

Женился я после армии, в двадцать три года. А с будущей женой познакомился еще в детстве — мы росли в соседних домах, бегали, играли в одной компании, но особо тогда не дружили. Галя жила с матерью и с дедушкой, бабушкой, была одна у них. Ее холили-лелеяли там, а мы сами по себе — беспризорники почти.

После восьмого класса Галя с родителями уехала в Павлодар, ну а я в своем соку варился, почти все домашнее хозяйство тогда было на мне: и огород вскопать, и уголь вывести, и дров наколоть.

Где-то через год к нам в дом зашла незнакомая женщина в зеленом пальто. Я смотрел на нее и не мог понять, кто это. Лицо знакомым казалось. А потом понял: «Галя, это ты, что ли?»

Мы год не виделись, а она так выросла, изменилась. Обнялись тогда с ней по-детски. И как-то стали дружить после той встречи. Я устроился работать машинистом, утром уходил в поездку, а вечером сразу к ней. Всю ночь сидим, разговариваем. Утром опять на работу.

Однажды у меня такие недосыпы накопились, что я двое суток проспал. Каждый день на поезде мы ездили туда-обратно. В одну сторону доехал — идешь в комнату отдыха на три часа, чтобы перед следующей поездкой отдохнуть. А тут как-то поездов не было, и меня не будили. Проснулся только через два дня, от голода.

Приехал домой, а у меня повестка в армию. Я тут же спросил Галину: «Приедешь меня провожать?» Не смогла приехать, работала уже. Начали переписываться.

Как-то раз открываю от нее конверт, а там три рубля лежит. Я покраснел сразу весь: «Это что, мне девчонка деньги отправила?»  А деньги большие: тогда солдат получал жалование 3.80 рублей, ефрейтор — 4.80 рублей, младший сержант — 5.30. Нам этих денег хватало. Что там больно нужно? Зубная паста и оксидол, чтобы бляхи и пуговицы чистить . Я сначала обиделся, но потом отошел и не стал возвращать.

Через год вернулся из армии и сказал ей, что скоро приду сватать. Приехал со своими родителями к ее родителям, как положено. Потом в загс — написали заявление, заплатили 1 рубль 50 копеек, столько стоило свидетельство о браке.

Свадьбу праздновали в нашем доме три дня. Нас человек пятьдесят было — с моей стороны много родственников. Во дворе растянули большую военную палатку.

Не глупее других

После свадьбы мы переехали в Павлодар. Я устроился на работу составителем поездов, жена уже работала бухгалтером. Жили в квартире Галиной бабушки — она нам ее уступила, а сама к дочери переехала. Мне с квартирой как-то не повезло — с жильем я был какой-то неудачливый, все кидали. Позже меня позвали работать регулировщиком скорости. Зарплата там была лучше и я согласился.

Это была опасная работа, потому что фактически нужно ловить вагоны, съезжающие с горки. Вагон отцепляют, он по инерции идет вниз, а у тебя вилка в руках деревянная и башмак.

Ты должен поставить его ровно под колесо вагона. Голова должна работать как вычислительная машина.

Нужно смотреть, какой идет бегун на вагон, груженый он или порожний, на каком расстоянии надо поставить тормозной башмак, чтобы он сошелся со скоростью 5 км/ч. На большей скорости он разобьется. Ты должен все это рассчитать и так вагон выпустить, чтобы он соединился и не разбился.  Я стоял на первой позиции и был старшим, самое ответственное место. Из пятнадцати человек на него идут человека четыре максимум.

А однажды ко мне подходит начальник, парень молодой, и говорит: «Надо платформу разгрузить с песком, собери своих ребят». Мы все быстро сделали, но я тогда подумал, почему мной командует пацан моложе меня: «Что я, глупее его?»

Примерно в то же время встретил знакомого, который учился в техникуме. Там как раз принимали вступительные экзамены. Я сдал математику, русский, физику и поступил сразу на третий курс.

Помню, как диплом защищал. Пытался дома писать его, а у нас только дочка родилась. Она беспокойная была — плакала все время. Какая там учеба. Уехал к родителям заниматься, жена осталась одна с детьми. Успел все-таки, защитился.

Записка из кафе «Радуга»

После техникума я стал диспетчером — руководил тремя станциями. В моем подчинении было 120 человек. Через год пригласили работать начальником цеха в химзавод. Пошел, потому что пообещали квартиру. Но опять не получил и вернулся на железную дорогу.

В отделении железной дороги я всегда работал на сложных участках. Могли принимать до 65 поездов в сутки. Позже стал старшим диспетчером  — в подчинении около 50 других диспетчеров и 30-40 технарей. Моя задача была полностью организовать их работу на отделении дороги, следить, где крушения, где брак, где уборка, где забрать вагон, где тепловозку отправить.

А как началась перестройка, все развалилось. Мне предложили работать начальником цеха на ферросплавном заводе. Оборот вагонов у меня был 6 миллионов в год, в моем цехе работали 550 человек. Начальник, который изначально на эту работу и пригласил, стал настоящим другом. Завод мы с ним подняли с нуля: начали активное строительство, ремонт, такие серьезные развязки сделали.  

В 55 лет я вышел на пенсию и переехал в Дмитров, поближе к детям. Но еще продолжил работать в Москве — сначала главным инженером на Октябрьской железной дороге, потом в Министерстве путей сообщения, в ТНК-сервис, которые занимаются локомотивной технологией.

Года три назад я перестал работать, а сейчас в 65 опять устроился. Пенсия у меня 16 тысяч — это пару раз за продуктами сходить. Я сейчас ночной директор Дома культуры. Сторожем работаю. 

Про работу у меня есть одна любимая история. 2 января 2003 года я сидел дома и вдруг звонок от бывших коллег-железнодорожников. Я тогда уже давно работал на ферросплавном заводе и пять лет их не видел. А они приглашают в кафе. Приехал — протягивают записку:

« А. С. Пушкин. Стихотворение «Полководец»:
О люди! жалкий род, достойный слез и смеха!
Жрецы минутного, поклонники успеха!
Как часто мимо вас проходит человек,
Над кем ругается слепой и буйный век,
Но чей высокий лик в грядущем поколенье
Поэта приведет в восторг и в умиленье!

А. А. Касьянову от наконец-то разлупавшихся соратников. С искренними благодарностями и виноватыми извинениями за незаслуженную опалу. Кафе «Радуга». 2 января 2003 год.

Они вспоминали минувшие дни и битвы, где рубились они. Все познается в сравнении. Объективную оценку всем и всему дает только история. Увы. Вот это тебе,  A.A., моему оппоненту, мягко говоря».  

Подписал эту записку мой бывший подчиненный Петр Марьянович (его сейчас уже нет в живых). У нас всегда были с ним натянутые отношения: я его ругал. Но они собрались толпой — там подписи 18 человек, и вдруг вспомнили меня. Вот так вот и работали.

Фигурка с девочкой и собачками

Я горжусь своими детьми.  Хочу, чтобы внуки тоже нашли себя  — и в личной жизни, и в профессии. Чтобы не было такого, что кто-то из них большой профессионал, но приходит домой и плачет в подушку от одиночества.   

Помню старшему Саше было годика два или три. Я работал на станции и мы пошли с ним деньги получать. А раньше многие после получки собирались и выпивали. И меня зовут: «Давай по рублю скинемся».

Взяли две бутылки вина и из горлышка пьют. Очередь до меня дошла, а я повернулся на сына посмотреть и не могу пить. Развернулся и ушел домой с ним.

Мы с женой много времени проводили с детьми и всегда брали их с собой: и в гости, и на рыбалку, и в дом отдыха. Утром и вечером вместе бегали на стадионе, в спортзал ходили. Галя больше с дочкой  — водила в музыкальную школу и на кружки. Я с сыном — физику учили, приемники вместе собирали.

Как-то помню у дочки был праздник в садике  — «Масленица». Мужики там гирю подымали и считали, кто больше. Я поднял больше всех, а в подарок получил большой торт и фигурку вон ту, что на полке стоит, девочку с собачками. Она так гордилась мной. Торт я в садик отдал, чтобы все поели, а фигурку берегу и говорю дочери, что когда помру, она ей достанется.

Нехрен тогда и жить вместе

Все дела мы с женой делили поровну. В садик детей отводил тот, кто успевал. Мне никогда не стыдно было постирать, прибраться, кушать приготовить. Одно время она часто ездила в командировки, и я с детьми оставался. Я ей доверял.

Ревновать все ревнуют. Но нужно включать голову. Если жена захочет гулять, она найдет способ рога наставить. Я считаю, что если ты не доверяешь, то нехрен тогда и жить вместе.

Я даже помню такой случай. К ним приехала комиссия какая-то, они повели всех в ресторан. Поехал забирать Галю. Смотрю, подходит к ней какой-то мужчина и приобнял немного. Но я же знаю мужиков — выпьют немного и могут расслабиться. Главное, чтобы чего-то большего себе не позволяли. Это мелочи жизни. К ним я спокойно отношусь — но есть много вещей, из-за которых взрываюсь.

То, что мы столько лет прожили вместе, — это Галина заслуга. У меня характер такой, я холерик. Быстро загораюсь, быстро остываю. Есть такой хороший анекдот. У одного долгожителя спросили: «Вы когда-нибудь хотели разойтись со своей женой?» Он ответил: «Разойтись нет, а убить часто».

И еще дети очень семью скрепляют.  Я благодарен сыну и дочке за то, что они до сих пор рядом, приезжают часто. Внуки, дети появились дома, и сразу теплее.

Вы счастливы?

Это последний вопрос, который я Алексею Алексеевичу задаю во время интервью. Он сначала добродушно хохочет, немного молчит, а потом вспоминает два случая, вроде не связанных между собой. И в то же время, тонко переплетенных.  

Пока есть дом и семья, я всегда счастлив. Но иногда я сажусь и думаю: «Для чего я прожил? Детей вырастил? Миллионы так же растят». 

Я очень люблю охоту и рыбалку. Поехали один раз на охоту и убил двух горных козлов архаров.

Подхожу к самке, а у нее глаза открытые, такие темно-зеленые с голубизной и она как будто с укором на меня смотрит: «Козел ты вонючий. Зачем ты меня убил?»

После этого едем на охоту, я беру с собой 100 патронов, но ни разу не выстрелю даже по утке. Стреляю в воздух.

А как-то приезжаю на рыбалку, и рядом со мной мужчина лет семидесяти и жена его.  Мужчина садится в свое кресло рыбачить. Жена рядом с ним — зонтик воткнула, греется на солнышке, газетку читает. Он поймает рыбу и сразу ей показывает. А она в ответ: «Поймал? Молодец!». Вот они так порыбачили, сели и уехали. Вот это счастье. Когда у людей общее дело и они понимают друг друга.

Текст: Гульнара Гарафиева. Фото: Дарья Щеглова. Проект «Семейные истории»

Хотите и дальше читать «семейные истории»?

 

Оставьте мне свой e-mail. Раз в месяц я буду присылать вам письмо c новыми историями. 

[wysija_form id=»5″]

Если вам понравился это пост, поделитесь с друзьями. Мне будет очень приятно!